На самом деле, я подумала, что, возможно, если я умру, некоторая часть моих друзей может об этом даже не узнать, и это странно.

---

Я сейчас крайне отчётливо думаю, что не хочу жить.

Жаль, что я всё-таки слишком слаба для суицида.

---

Чувствую себя, как в песне Арии.

Твой дом стал для тебя тюрьмой

Для тех, кто в доме, ты чужой

Потому что мои родители обиделись из-за того, что в минуты сильного отчаяния я пошла к друзьям, и теперь делают вид, что меня не существует, а я думаю, что, возможно, мне было бы всё же лучше действительно в тот момент выброситься из окна, как я о том тогда думала.

---

Мне сказали, что надо попробовать писать.

Я не думаю, что "я никому не нужна". Я знаю, что это не так, и есть люди, которые обо мне волнуются и переживают за меня.

Но я не нужна самой себе.

И, наверное, я эгоист, потому что думаю, что моя ненужность самой себе пересиливает мою возможную нужность всем остальным людям.

---

Я не смотрела Отряд Самоубийц, но, разумеется, сложно было не заметить этот фильм вообще, учитывая, как сильно его форсили.

Конечно же, пара Джокера и Харли совершенно неправильна, особенно-то по канону комиксов, но всё же есть у них в фильме один момент, в котором, как мне кажется, есть доля истины.

Я не помню точную фразу, но общая мысль у неё была примерно такая: "Меня не парит, готова ли ты умереть ради меня. А вот готова ли ты ради меня жить?"

Потому что я думаю, что всё же среди всех вещей, среди всех людей, которые мне сейчас нравятся, нет никого и ничего, ради чего и кого я действительно стала бы жить, если я всё же дойду до края.

@темы: Мысли

---

Я должна делать много всего, но снова думаю о том, что мне не стоит жить.

---

Интересно, настанет ли момент, когда я совсем перестану думать о суициде.

Но пока я всё ещё не вижу в себе ни ценности, ни смысла, ничего хорошего. Снова думаю, что многим, если не всем, было бы лучше, если бы меня не существовало, а многим, если не всем, я несу одни проблемы. Не вижу в себе ничего хорошего. И не вижу для себя будущего.

Я уже много лет думаю, что мне нужен психолог. Но ведь просто тонуть в ненависти к себе и ничего не делать, ожидая, что оно как-нибудь всё само, гораздо проще.

@темы: Мысли

---

Раньше я думала, что собственные похороны на случай, если я умру молодой, у меня продуманы лучше, чем гипотетическая свадьба, потому что для похрон у меня была песня, а для свадьбы - ничего.

Сейчас для похорон у меня есть две песни и красивая фотография, которую можно было бы поставить на памятник.

Для свадьбы попрежнему ничего.

@темы: Мысли

---

Непопулярный возраст

Ещё месяц назад, когда мы искали для Насти картинки про 22 года, мы пришли к выводу, что это очень непопулярный возраст.

Так что теперь у меня и возраст непопулярный, и сама по себе я вся такая из себя недостаточная.

22 - и ни целей, ни стремлений, ни толковых желаний, а также чрезвычайно мало надежд на светлое будущее.

Я уже не помню, когда я в последний раз видела ценность в своей жизни.

---

Я снова начинаю чаще думать о самоубийстве.

В моей жизни нет ни смысла, ни целей, я бесполезна и недостаточна.

Даже мои три причины не совершать самоубийство в последнее время выглядят всё менее и менее вескими.

Лучше бы две недели назад вместо моей кошки умерла я.

---

to 2017

Вот и подходит к концу очередной год.

Года тянутся-тянутся, а какая-то потребность подводить итог остаётся, пусть даже слов у меня в голове не так уж много.

Год был неопределённый.

В нём были как очень счастливые моменты, так и моменты абсолютной задолбанности, когда в голове не было ничего, кроме «я хочу повеситься: фонарь, верёвка, лестница». Но я вроде выжила, и даже если будущее туманно, хочется надеяться, что с ним я тоже справлюсь.

Наверное, одним из самых запомнившихся событий этого года будет всё-таки поездка на отдых с моими Настями - это было очень здорово, и, надеюсь, однажды нам ещё удастся это повторить.

Порадовала меня в этом году и жизнь концертная: Паники, Последнее Испытание, ЭлРук - а я ведь даже не предполагала, что однажды смогу послушать её в живую!

Была весёлая практика в Иностранке, я по квестам походила, да и просто было много моментов, когда я хорошо проводила время.

Те желания, которые я обычно загадываю под новый год, почему-то практически никогда не сбываются, поэтому на этот раз что-то мне и не хочется ничего загадывать. Просто пусть всё образуется, и те вещи, которые заставляют меня нервничать сейчас, на деле окажутся не настолько пугающими.

Пусть всё будет хорошо.

---

А у меня тут двадцать лет заканчиваются.

Заканчиваются, конечно, не так чтобы прям категорично, просто перетекают в двадцать один.

Теперь можно уже вроде бы ну совсем всё. Хотя, это не так уж и критично.

Я даже не помню, были ли у меня какие-то ожидания.

В любом случае, последнее время вообще была сплошная усталость и ничего не хотелось.

Хотя нет, не сплошные.

На самом деле, я прям очень рада, что у меня есть друзья.

У меня есть такие замечательные люди.

Описать сложно, как же я им благодарна.

Возможно, они рядом не совсем всегда. Но когда они рядом, мне ничего больше особо и не надо. И столько прекрасных моментов они мне подарили.

На самом деле, в голове у меня как-то пусто. Возможно, слишком пусто для почти-двадцатиоднолетней, но кто знает.

Жизнь всё ещё запутанная, сложная и неопределённая. Но, вроде бы, то, что я делаю, мне нравится, те, кто рядом со мной, мне тоже нравятся. И, навернок, всё не плохо. И хочется надеяться, что я со всем справлюсь.

Немного тянет прикрепить сюда чуть ли не весь текст песни Пласибо 20 years, но ограничусь разве что небольшим отрывком

And that's the end and that's the start of it
That's the whole and that's the part of it
That's the high and that's the heart of it
That's the long and that's the short of it
That's the best and that's the test in it
That's the doubt, the doubt, the trust in it
That's the sight and that's the sound of it
That's the gift and that's the trick in it

@музыка: Placebo - 20 years

@темы: Мысли

---

Я боюсь.

Боюсь много и часто. Пусть и не всегда осознанно, но боюсь.

Боюсь, что я подвожу людей. Боюсь, что я не справляюсь и не справлюсь. Боюсь, что не важна людям, которые важны для меня. Боюсь, что люди от меня уйдут. Боюсь, что я противна тем, кто дорог мне. Боюсь, что я просто жалкая. Боюсь, что не встречу не то что "того самого", а просто хоть кого-то близко похожего. Боюсь, что сделала неверный выбор. Боюсь, что вообще делаю что-т осовершенно не то. Боюсь, что загоняю себя туда, откуда не смогу выбраться. Боюсь, что я куда хуже, чем мне хочется быть. Боюсь. Реальной жизни боюсь.

Наверное, все люди боятся. Наверное, в этом даже есть что-то относительно нормальное.

Но это всё равно мерзко и неприятно.

И страшно.

Кажется, я когда-то думала, что что через несколько лет буду смотреть на своё нытьё времён этак 11 класса и смеяться.

То ли положенные несколько лет ещё не прошли, то ли я сильно ошибалась, потому что от этого всё ещё паршиво.

@темы: Мысли

---

Новогоднее размышление

Я люблю подводить итоги года и стараюсь это делать. Хоть в прошлом году это немного не сложилось, сейчас всё же надо стараться возобновлять традицию.

Меня радует, что я не могу вспомнить ничего плохого.

То есть, конечно, есть у меня немного траблов с курсачом, ну так, надеюсь, преодолею.

Было местами тяжеловато с группой, ну так я же не сдавалась, ещё жива, ещё работаю, хотя пару раз очень хотелось всё бросить.

Из хорошего в первую очередь мне вспомнились почему-то концерты хд Дважды слушала господина Золотухина, и очень этому рада, как и в принципе попаданию в мою жизнь его музыки и ещё музыки My Chemical Romance. Кажется, у меня вообще наметилась тенденция каждое лето открывать для себя новую группу^^

Я наконец-то исполнила давнюю мечту: побывала в Питере. Я много лет хотела этого, и вот, наконец-то смогла! Питер чудесен и, надеюсь, ещё не раз я там побываю~

Я провела множество восхитительных моментов с моими друзьями. К сожалению, не со всеми, с кем хотелось бы, но со многими.

Я написала Тех самых! На самом деле, хоть немного, но я собой из-за этого горжусь. Те самые славные~

Возможно, этот год не стал каким-нибудь поворотным и судьбоносным в моей жизни. Но он был хорошим, и оставил после себя только тепло.

А теперь о желаниях на год грядущий!

Чтобы с курсачом и потом и дипломом всё срослось! Я же пишу по национальной библиотеке Кореи, а до меня почему-то никому не приходило в голову об этом писать. Но я ведь прорвусь через информационные барьеры, да?

Больше времени проводить со старыми друзьями и не потерять новых! К сожалению, одну свою школьную подругу я в этом году видела только один раз, другую не видела вообще. К тому же, с моей твиттерской подругой Хани я после лета почти не контактировала... Надеюсь, я наверстаю всё упущенное!

Написать ещё много фанфиков! В этом моя самая главная проблема - что идеи есть, а времени и других ресурсов на их воплощение как-то нет. Ну да будем надеяться, что с этим тоже справлюсь.

Всё же съездить в следующем году во-первых, в Казань, а во-вторых, в Корею.

И, господи, ужасное бабское желание, но мужика хочу. Хочу мужика, которого буду любить, который меня будет любить, и чтобы всё у нас с ним было хорошо. Желательно, чтобы это всё было как-то пореальнее моих отношений с Ли Сонёлем, где я его люблю не совсем в том плане, и он меня любит скорее как часть толпы.

И главное, хочу быть счастливой! Счастье - это всегда хорошо~

С Новым Годом!

@музыка: Gayo Daejaejun

@темы: Мысли, Новый Год

---

Мне двадцать лет.

Это странно.

Я вообще привыкла считать себя маленькой.

В семье по возрасту младшая, по росту везде самая мелкая...

А тут - двадцать.

И маленькой быть вроде бы уже нельзя. А чувства взрослости как не было, так и нет.

Ну да ладно. Повзрослеть я всегда успею. Наверное. Жизнь ещё заставит.

Мне двадцать лет.

Не понятно, то ли много уже, то ли ещё совсем мало.

Но произошло за этот срок, пожалуй, порядочно.

И хорошего в этих двадцати годах было определённо больше.

Надо мной издевались. Не то чтобы очень серьёзно и особенно злобно, но факт.

Меня доводили до слёз близкие люди.

Я чувствовала себя ненужной самому близкому другу.

Мне казалось, что моя семья меня стыдится.

Я не знала, что мне делать со своей жизнью.

Я не знала, зачем вообще мне моя жизнь.

Как-то раз я наглоталась таблеток. 21 штука, кажется. И пусть это было успокоительное, от которого мне светило максимум несварение, меня пугало, что я, кажется, почти готова была совершить самоубийство.

Я влюблялась. Невзаимно и надолго - девять лет.

Я много раз чуть не попадала под машины, а как-то раз даже под электричку.

Я совершила немало плохих поступков. Обманывала, оскорбляла, как-то раз украла резинку из магазина.

А самое худшее - воспользовалась чувствами человека ко мне, не чувствуя того же.

Чувствовала себя преданной даже музыкой - это правда больно, когда любимая группа распадается.

И разрушенные то ли мечты, то ли надежды то ли надежды тоже были.

Не раз разочаровывалась - и в людях, и в себе.

Было время, когда я всё время плкала и не могла остановиться.

Но в то же время, эти двадцать лет были счастливыми.

Было много улыбок и смеха, странных шуток.

Были друзья. Не знаю, насколько близкие и насколько вечные. Но у меня всегда были друзья, даже когда я думала, что не нужна никому.

И моя семья тоже всегда рядом. Даже когда я не могла и не хотела им довериться.

Да и большая часть моих проблем на самом деле была совершенно надуманной.

А благополучно разрешились вообще все мои проблемы.

И я нашла вещи, которые мне действительно нравятся. Пусть я пока не уверена, что действительно всегда буду этим заниматься, сейчас я получаю от этого удовольствие.

Да и вообще есть очень много вещей, которые меня радуют и поднимают мне настроение.

И людей, которых я люблю и которые придают мне сил просто своим существованием, тоже немало.

И нет, наверное, ничего такого, что было бы мне нужно и чего у меня не было бы.

И я правда думаю, что у меня счастливая жизнь. Со всеми моими и её недостатками.

А какими же будете вы, мои следующие двадцать лет?

@музыка: Placebo - 20 years

@темы: Мысли, двадцатилетие

---

Давно я сюда не заходила~
Мёнсу и немного магии

О братьях

Мёнсу садится в поезд чуть ли не со слезами на глазах.
С родителями он прощается быстро, Мунсу провожать его не поехал вообще, и Мёнсу прекрасно понимает брата.
Мёнсу никогда бы не подумал, что он однажды не захочет ехать в Хогвартс.
Ему не хочется ехать в школу, не хочется ходить на уроки, не хочется видеть однокурсников.
Не хочется колдовать.
Мёнсу не прикасался к волшебной палочке с того дня, когда ему пришло письмо из Хогвартса со списком учебников для третьего курса. В тот день Мунсу не пришло письмо.
Письмо для Мунсу не пришло и на следующий день. И через неделю. И через две тоже. Не было письма и через месяц, когда до начала учебного года оставались считанные дни, и тогда Мёнсу окончательно потерял надежду.
До Косой Аллеи Мёнсу этим летом тоже так и не дошёл, так что сейчас в его сумке нет ни учебников, ни запаса пергамента и перьев. На самом деле, не было бы у Мёнсу сумки, если б не мама, да и самого Мёнсу не было бы в поезде. Мама собрала вещи, мама разбудила с утра, мама чуть ли не за руку привела на платформу 9... Отчим шёл рядом и пытался хоть немного развеселить хмурого Мёнсу, но безуспешно.
Мёнсу чувствует себя отвратительно. Сквозь стеклянные двери купе он видит множество детей, счастливых снова встретиться с друзьями. А вот Мёнсу своих друзей видеть совсем не хочет и очень надеется найти пустое купе и забиться в угол до конца поездки. Но его надеждам не суждено сбыться: посреди коридора на него наваливается Дону с криками о том, как же он рад видеть Мёнсу и что Сонгю уже давно занял для них купе. Плохое настроение Мёнсу Дону предпочитает игнорировать и заталкивает его в купе, где уже сидят Сонгю, Ухён и Хоя.
Мёнсу сухо здоровается с друзьями и садится рядом с окном. Ухён и Дону сразу же заваливают его множеством вопросов о прошедшем лете, но Мёнсу всем своим видом демонстрирует, что вступать в разговор не намерен, и, заметив это, Сонгю переводит внимание друзей на себя. А Мёнсу плевать, что там происходит вокруг него, он просто смотрит в окно, на самом деле не видя перед собой ничего.
Буквально за пару минут до отправления в их купе врывается Сонёль вместе ещё с одним мальчиком. Сонёль как всегда громкий и активный, мальчик - тихий и скромный, но от появления их обоих Мёнсу лишь морщится - сейчас он хочет, чтобы рядом не было никого, и это относится и к лучшему другу, и к незнакомым тихим мальчикам.
Мёнсу очень старается не слушать и вообще абстрагироваться от реальности, но всё же краем уха слышит: мальчика зовут Сонджон, и он какой-то там пятиюродный племянник Сонёля или типа того. В целом этот мальчик Мёнсу безразличен, и, может быть, Мёнсу даже мог посчитать его славным, если бы у него получилось выкинуть из головы одну мысль: на месте этого Сонджона должен был сидеть Мунсу. Поэтому Сонджон Мёнсу не нравится.
Мёнсу молчит до конца поездки. Несколько раз Ухён, Дону и особенно Сонёль пытаются заговорить с ним, но Мёнсу молчит, и Сонгю снова и снова резко меняет тему разговора. Мёнсу упорно игнорирует всё происходящее, и удивлённые взгляды сидящего рядом Сонджона - тоже.
На платформе в Хогсмиде Мёнсу удаётся слиться с толпой учеников, и до замка он едет в одной зачарованной карете вместе с какими-то незнакомыми хаффлпаффцами. В Большом Зале он садится как можно дальше от Сонгю и остальных, но всё равно получается, что со своего места он видит Хою, а спиной чувствует взгляд Сонёля. За распределением Мёнсу не следит, лишь вяло хлопает каждый раз, когда Шляпа выкрикивает "Равенкло!" По несчастливой случайности возвращается к реальности он как раз когда вызывают этого мальчика, Сонджона. После минуты тишины Шляпа кричит "Гриффиндор!", и у Мёнсу сжимается сердце. На месте Сонджона должен был быть Мунсу.
С ужина Мёнсу уходит одним из первых, даже до того, как Сонгю начинает собирать первокурсников. Он очень надеется, что ему удастся заснуть как можно скорее, но как назло сон не идёт вообще. Через час, когда в спальню приходит Исин, Мёнсу всё ещё не спит, а просто лежит в кровати. Засыпает он только ещё через несколько очень долгих часов.

Утром Мёнсу едва просыпается по распоследнему будильнику Исина. Если бы Исин не проснулся по тому же самому будильнику, Мёнсу наверняка бы так и остался в постели, но перед однокурсником приходится изображать жизненную активность - это проще, чем отвечать на возможные вопросы.
За двадцать минут до начала уроков они забегают в Большой Зал, где их ждёт недовольный Сонгю с расписаниями. Сонгю пытается их отчитывать, но третьекурсники не слушают старосту, стараясь ухватить со стола как можно больше того, что можно съесть по пути до кабинета.
- Мёнсу! - кричит Сонгю вслед уже убегающим ребятам.
- У меня трансфигурация! - отвечает Мёнсу, не оборачиваясь, и бежит быстрее.
В кабинет Мёнсу и Исин влетают за минуту до звонка, и профессор МакГонагалл смеряет их недовольным взглядом: у них нет учебников, а Исин, торопясь, забыл в комнате чернильницу. У Мёнсу же нет вообще ничего, кроме палочки, и пергамент с пером ему приходится в срочном порядке одалживать у однокурсников. На этом уроке Мёнсу оказывается единственным, кому так и не удаётся успешно выполнить новое изученное заклинание.
Мёнсу недоволен, раздражён, а ещё крайне невезуч: едва выйдя из кабинета, Мёнсу сталкивается с Сонёлем и Ухёном. Говорить с друзьями сейчас не хочется, но и прятаться некуда, так что, нервно кусая губы, Мёнсу старается морально подготовиться к следующим не самым приятным минутам.
- Су, всё в порядке? Вчера...
- Плохое настроение, - перебивает Мёнсу Сонёля. Ему хочется закончить с этим как можно скорее. - У меня просто было плохое настроение.
- Точно? - голос Ухёна кажется немного обеспокоенным, но Мёнсу даже не смотрит на старшего. - Сонгю сказал...
От неловкого разговора с друзьями Мёнсу спасает, неожиданно, МакГонагалл. Профессор трансфигурации просит его на пару слов, и Мёнсу тут же спешит за ней, неопределённо махнув слизеринцам рукой. И пусть от профессора он не слышит ничего приятного - она говорит, что то, что было сегодня, это не его результат, и ему не стоит расслабляться - это всё равно лучше, чем объясняться перед друзьями.
Остаток дня Мёнсу успешно удаётся избегать друзей, а когда после уроков он делает домашнее задание в одном из множества пустых кабинетов - в библиотеке Сонгю легко нашёл бы его - ещё и немного подумать. Пусть и без брата рядом, ему всё равно придётся учиться. И делать это вместе с друзьями веселее, тем более они не виноваты в том, что произошло. И магия не виновата. Даже если палочка в руках заставляет сердце Мёнсу сжиматься из-за того, что он не сможет разделить этот мир с братом, только колдуя Мёнсу чувствует себя по-настоящему живым.
Хоть Мёнсу и планировал прятаться до самого отбоя, он всё же возвращается в гостиную гораздо раньше. Мёнсу осторожно подсаживается к Сонгю, и хоть старший ничего и не говорит, продолжая писать какой-то свой доклад, Сонгю улыбается. Мёнсу тоже слабо улыбается и снова принимается за свою домашнюю работу.

К большой радости Мёнсу, друзья не задают ему никаких вопросов, как будто и не было этих двух странных дней. Но хоть с друзьями теперь всё в порядке, Мёнсу всё равно не может избавиться от тоски по брату, разочарования в этой странной жизни и неприязни к тому факту, что мир магии открыл свои двери только для него.
С учёбой у Мёнсу не ладится. Зелья в лучшем случае скисают, а то и взрываются, заклинания не выходят, древние руны и прорицания плохо укладываются в голове, и даже нумерология оказывается сильно сложнее и запутаннее, чем математика, которую Мёнсу так любил в маггловской школе. Мёнсу даже приглашает на беседу профессор Флитвик. Декан угощает Мёнсу вкусным чаем, печеньками, показывает, как можно эти печеньки зачаровать, чтобы они меняли свой цвет, и тепло улыбается, когда на печеньке в руках Мёнсу появляется несколько чёрных пятен, а ещё тонко намекает, что Мёнсу стоит больше стараться на уроках.
Но хуже всего Мёнсу себя чувствует, когда к их небольшой компании присоединяется Сонджон, а Сонджон таскается хвостом за Хоей почти всё время. Мысль о том, что на месте Сонджона должен был быть Мунсу - ещё одна вещь, от которой Мёнсу никак не может избавиться. Сонджон и Мёнсу даже не разговаривают друг с другом, но Мёнсу всё равно раздражается, видя этого мальчика рядом со своими друзьями.

На вторых выходных сентября Сонгю загоняет их всех в библиотеку. Вернее, загоняет он главным образом Ухёна, чьими оценками староста категорически недоволен, а остальные просто попадают под горячую руку. Мёнсу думает, что позаниматься вместе - это неплохая идея, и он очень рад провести время с друзьями. Да только Сонджон снова увязывается за ними, и сидеть за столом Мёнсу приходится рядом с ним, и от этого настроение у Мёнсу портится. Но пока Сонджон не мешает ему, Мёнсу старается держать себя в руках.
Все спокойно занимаются своими заданиями, Ухён, прикрыв рукой листок от Сонгю, что-то калякает вместо эссе, и Мёнсу даже умудряется ненадолго забыть о существовании Сонджона. А потом Сонгю решает проверить, что там написал Ухён, и Сонёль, Дону и Хоя быстро подкидывают старосте свои работы, чтобы выручить для Ухёна немого времени. Сонгю недовольно смотрит на Ухёна, но всё же берёт свитки друзей, а Мёнсу, посмеиваясь над друзьями, продолжает писать свой доклад по чарам.
- Прости, ты не мог бы мне немного помочь? - вдруг слышит Мёнсу тихий голос. - Одно движение в заклинании левитации...
Мёнсу удивлённо смотрит на Сонджона, который просит у него помощи. В груди сжимается сердце. Перед глазами появляется лицо Мунсу. Несколько секунд Мёнсу молча смотрит на Сонджона, а затем отворачивается, смахивает свои свитки в сумку и, не говоря ни слова, уходит из библиотеки, не обращая внимания на удивлённых друзей.
Закрыв за собой тяжёлую библиотечную дверь, Мёнсу бросается бежать. Мёнсу влетает в первый попавшийся пустой кабинет, швыряет сумку на пол, сам рухает за парту и роняет голову на сложенные руки. Всё это время Мёнсу хотелось плакать, но он держался - ему тринадцать, он уже взрослый, а взрослые не плачут. А сейчас слёзы сдержать не удаётся ни в какую, и рукава школьной мантии быстро намокают.
Это несправедливо.
То, о чём Мёнсу мечтал два года, не сбылось, и он ничего не может сделать, он даже не понимает, почему всё сложилось так.
Мёнсу слышит скрип двери. Вошедший молча заходит в кабинет и садится рядом с Мёнсу. Мёнсу не поднимает взгляда, но прекрасно знает, кто к нему пришёл - этот жирафий топот он легко узнает.
Сонёль ничего не говорит. Мёнсу тоже молчит и даже не двигается, но с приходом друга он начинает успокаиваться.
Они сидят довольно долго. Мёнсу не знает, сколько именно прошло времени, но он успевает окончательно придти в себя.
- Су, Моргана тебя подери, ну что случилось, а? - наконец не выдерживает Ёль и требовательно смотрит на друга.
Мёнсу даже немного смешно. Ну да, чего ещё ожидать от Сонёля. Мёнсу поднимает голову, ставит подбородок на сцепленные замочком пальцы и неожиданно для себя решает всё рассказать.
- В этом году Мунсу, моему младшему брату, исполнилось одиннадцать. Я ждал этого со своего первого дня в Хогвартсе. Думал, как мы будем здесь вдвоём, как я буду помогать ему, даже решил, что он, наверное, поступит на Гриффиндор. Правда, я очень этого хотел! Но Мунсу исполнилось одиннадцать. И оказалось, что он не волшебник. Наверное, это сложно понять...
Мёнсу говорит об этом спокойнее, чем он ожидал. Ему даже почти не хочется зареветь снова.
- Я понимаю, - голос Сонёля вдруг становится непривычно серьёзным. - У меня тоже есть младший брат.
- Ты никогда о нём не говорил.
- О таких, как он, вообще говорить не принято. Он сквиб.
Мёнсу смотри на Сонёля с неприкрытым ужасом. Сквиб - рождённый в семье волшебников, но лишённый волшебства, и Мёнсу думает, что это на самом деле страшно.
- Его зовут Дэёль, и он на два года младше меня, - продолжает говорить Сонёль после небольшой паузы. - Сначала никто и не думал, что у него может не быть магии. Мы же волшебники, у нас дома всё время что-нибудь да колдуется, и не понятно, я это, он или вообще домовые эльфы. Когда я отправлялся в Хогвартс, мы уже знали, что у Дэ ещё не проявились способности, но мы надеялись, что ещё не всё потеряно... Он должен был бы пойти в Хогвартс в прошлом году. Было на самом деле довольно грустно, но у меня были вы, так что...
Мёнсу обнимает Сонёля. Крепко, утыкаясь носом в его плечо и страстно желая поддержать друга, которому, оказывается, так же плохо, как и ему самому. И на душе становится немного легче. И даже тоска немного отступает. Потому что хоть любимый брат и далеко, не менее любимые друзья всё равно рядом.
- А, Су, отстань! - Сонёль вырывается, но совершенно не злится - так, чуть возмущается из-за "телячьих нежностей". - Кстати, а Хое тут новый набор для игры в плюй-камни подарили, сыграем? Допишешь свои - что ты там писал, чары? - и пойдём! А давай наперегонки до библиотеки? Кто последний, тот кинет навозную бомбу в девчачий туалет на первом этаже! Побежали!
Сонёль резко срывается с места. Опешив на секунду, Мёнсу спешит за ним, искренне улыбаясь впервые за всё это время. Ну уж нет, Мёнсу не даст больше длинноногому Сонёлю ни секунды форы!

На следующий день Мёнсу получает посылку из дома. Мама умудрилась договориться с Томом из Дырявого котла, и он помог ей купить все учебники для Мёнсу. А ещё в посылке небольшое письмо от Мунсу. Родители купили компьютер, и теперь после школы к Мунсу заваливаются все друзья, и Мунсу даже успел стать чемпионом класса в одной игрушке. А ещё Мунсу вполне доволен жизнью, даже без магии.
А Сонджон оказывается очень хорошим и интересным мальчиком, и Мёнсу удаётся так хорошо с ним сдружиться, что с Сонджоном Мёнсу проводит почти столько же времени, сколько с Сонёлем.
А ещё Мёнсу всё-таки рассказывает всем своим друзьям про Мунсу. Сонгю понимающе кивает, Ухён лезет обниматься, любовно называя Мёнсу придурком, Хоя помогает Мёнсу отцепить от себя Ухёна и ободряюще хлопает по плечу, а Дону сначала грустит вместе с Мёнсу, а потом рассказывает ему тысячу и одну шутку, и Мёнсу смеётся до колик в животе.
Мёнсу всё ещё немного грустит из-за того, что Мунсу не волшебник. Но Мунсу - не Мёнсу. Мунсу может жить без волшебства, Мунсу не нужна магия для счастья. А Мёнсу пусть и не может разделить магический мир с братом, вполне может делиться с ним его крупицами. И Мунсу будет счастлив за Мёнсу. А Мёнсу будет счастлив за Мунсу, когда он будет делиться с ним крупицами своего мира - разными гаджетами, компьютерными программами, Интернетом. И пусть миры у них совершенно разные, они всё ещё остаются братьями, остаются родными и самыми близкими. И, наверное, родственные связи - это тоже какая-то особая магия.

Хогсмид, хотя название ещё не очень подобрано

Первый поход Мёнсу в Хогсмид выпадает на середину декабря, за полторы недели до Рождества.
Конечно, все его однокурсники побывали в магической деревне ещё осенью, но ведь это Мёнсу. Кто, как не он, мог накануне долгожданных выходных свалиться с ужасной простудой? Температура, насморк, кашель - мадам Помфри вылечила всё в два счёта, но уходить из замка запретила для профилактики, и несмотря на заверения Сонёля и Ухёна, что всё обойдётся, Мёнсу пришлось остаться в школе. С ним был Сонджон, да и Сонёль ради него вернулся раньше, так что тот день Мёнсу провёл даже довольно весело, но побывать в Хогсмиде всё равно хотелось безумно, особенно после восторженных рассказов однокурсников.
Но сейчас всё по-другому! Сейчас Мёнсу здоров и слегка взволнован предстоящим походом. Он даже рад, что впервые увидит Хогсмид сейчас, незадолго до праздников, ведь в такое время в волшебной деревне должно быть ещё больше волшебства, не так ли?
Тёплая мантия надета, факультетский шарф намотан до самого носа, в руках фотоаппарат - остаётся только вытащить вечно копающегося Сонгю из гостиной. Внизу в толпе учеников их уже ждут Дону, Хоя, Ухён и Сонёль. Сонгю хоть и бурчит, что по-хорошему им надо идти в самый конец длинной очереди из студентов (образовавшейся, пока кое-кто копался), всё равно встаёт рядом с друзьями. Встречают их весёлым смехом - самый весёлый он, разумеется, у Дону, и Сонёль лишь чуть-чуть ему уступает. Ухён опускает язвительный комментарий о шапках равенкловцев - Сонгю и на себя шапку надел, и на Мёнсу напялил - и тут же получает от старшего по ушам. Во-первых, нечего смеяться над благоразумием старосты, а во-вторых, "Нам Ухён, какого Мерлина у тебя даже капюшона нет?!" Мёнсу отползает подальше от этих двоих и поближе к Сонёлю. Сонёль тут же находит себе интересное занятие - начинает дёргать помпон на шапке Мёнсу, к нему сразу же присоединяется Дону. Хоя на этот помпон даже не смотрит, и Мёнсу ему за это очень благодарен. Ребята весело болтают, пока не приходит их черёд проходить контроль в лице профессора Синистры и завхоза Филча.
Старшие друзья пропускают Мёнсу вперёд, и, облизнув пересохшие от волнения губы, он протягивает аккуратно сложенное разрешение на выход. Злобно фыркая, Филч вырывает из его рук бумажку, и у Мёнсу душа уходит в пятки. А что, если родители что-то не так заполнили? А если разрешение в кармане так помялось, что там ничего не прочитать? Но уже через секунду разрешение возвращают назад, и Мёнсу выходит на улицу, а за ним сразу же выбегает и Сонёль.
- Эй, ты же не думал, что тебя могут не выпустить? - смеясь, Сонёль наваливается на Мёнсу и снова принимается играть с шапкой младшего. Мёнсу лишь молча мотает головой. Почему-то только сейчас он вспомнил, что Флитвик ещё в начале сентября проверил эти разрешения, на которые вообще-то изначально наложены защищающие от порчи чары.

Когда и остальные выходят из замка, друзья наконец идут к магической деревне. Небо голубое, ясное, лишь с парой облачек. Сонгю, сам надев капюшон, пытается натянуть на Ухёна свою шапку, а Ухён отбивается от него ногами, руками и снежками. Очень скоро это всё превращается в игру “закидай старосту снежками", в которой не участвует только Мёнсу - ему с Сонгю ещё в одной башне жить. Не участвует он ровно до тех пор, пока в него самого не прилетает снежок, и всё не перерастает в масштабную снежную баталию. Прекращается эта битва так же внезапно, как и началась, потому что общими усилиями Дону заваливают в снег, и Сонгю вдруг вспоминает, что он всё-таки староста. Подняв и оттряхнув хаффлпаффца, Сонгю ведёт друзей дальше к Хогсмиду, бормоча что-то вроде "И за что мне этот детский сад?"
Чем ближе они подходят к волшебной деревне, тем активнее друзья наперебой и перекрикивая друг друга пытаются рассказать Мёнсу, каков же Хогсмид. Сонёль с горящими глазами расхваливает Зонко, Дону красочно описывает сладости из Сладкого королевства, Хоя вдохновенно рассказывает про магазин для мётел, Ухён хвастается, что чуть ли не вся женская половина Хогвартса зазывает его в кафе мадам Паттифут, и даже Сонгю вставляет пару слов о канцелярском магазине. Но все сходятся в одном: лучшее место во всём Хогсмиде - это Три метлы, и Мёнсу просто обязан попробовать сливочное пиво мадам Розмерты. Мёнсу же старается представить всё, о чём рассказывают его друзья, и крепче сжимает в руках фотоаппарат, желая как можно скорее заснять все чудеса Хогсмида.
Мёнсу начинает фотографировать ещё до того, как они заходят в деревню, Сонёль крутится рядом, показывая, что, по его мнению, надо снять, а старшие обсуждают маршрут. В итоге решают, что пока Сонгю, Дону и Сонёль будут показывать Мёнсу Хогсмид, Ухён и Хоя займут места в Трёх Мётлах. Друзья расходятся, и Сонёль с Мёнсу тихо смеются, заметив, что стоило Сонгю отвернуться, Ухён сразу же стягивает шапку, которую на него всё-таки надели.

В первую очередь ребята идут в магазин канцелярских принадлежностей. Сонгю нужно купить пару новых перьев, а Мёнсу с Сонёлем просто обходят весь магазин. Мёнсу здесь нравится - приглушённый свет, запах пергамента, тихо и спокойно - было бы, если бы не Сонёль рядом, но с другом всё равно лучше. Внимание Мёнсу привлекают зачарованные закладки, картинки на которых движутся, и он даже покупает две - с единорогами для себя и с грифонами для Мунсу

После друзья заходят в Зонко. Здесь гораздо люднее, повсюду визги, крики, шум и гам, и Сонёль и Дону явно этим наслаждаются. Сонгю же посильнее натягивает капюшон, морщась и причитая - и за что ему этот балаган? Мёнсу в такой толпе тоже немного неуютно, но всё равно очень интересно. Дону и Сонёль восторженно верещат про разные бомбочки, хлопушки, заговоренные игрушки, но Мёнсу из всего обилия гудящих, жужжащих, летающих и взрывающихся магических приспособлений больше всего нравятся волшебные фейерверки, и, пока Сонгю не видит, Дону с Сонёлем уговаривают его купить парочку.

На подходе к Сладкому королевству Сонгю заявляет, что в эту толпу он не полезет и подождёт на улице, а Дону останется с ним и будет его развлекать. Не понятно, радует Дону такая перспектива или не очень, он ведь всё равно продолжает широко улыбаться. Так что в магазин Сонёль с Мёнсу заходят вдвоём. Хоть Мёнсу и не большой любитель сладкого, даже он приходит в восторг: воздушное мороженое, медовые ириски, карамельные бомбы, сахарные перья, драже и леденцы на любой вкус и многое другое - попробовать хочется всё. Мёнсу действительно берёт всего понемногу и раскладывает сладости по двум маленьким мешочкам.
- Куда тебе столько? - удивляется Сонёль, сам набивая куда большие пакеты.
- Для Мунсу и Сонджона, - отвечает Мёнсу, и Сонёль, понимающе кивая, кидает в его мешочки ещё по горсти сахарных свистулек.

После магазина сладостей друзья наконец-то идут в Три Метлы. В пабе людно, шумно, но всё равно очень уютно, и Мёнсу заворожен этой волшебной атмосферой. Хоя и Ухён заняли столик в дальнем углу зала, и Сонгю провожает недовольным взглядом как раз отходящего от них Кибома. Мёнсу, наверное, никогда не поймёт, почему же староста недолюбливает этого слизеринца. Сам Мёнсу с однокурсником общается не так уж много, разве что несколько раз сидел за одной партой, но Ки кажется ему довольно славным. В прочем, кто знает, может у Сонгю и есть какие-то свои причины.
Хоя жалуется, что он с Ухёном чуть с ума не сошёл, и Мерлином клянётся никогда больше не оставаться с этим деревом наедине. Дону, Ухён и Сонёль тут же заливаются хохотом - впрочем, этой троице только повод дай. Сонгю отходит к барной стойке и возвращается с шестью кружками ароматного пенящегося сливочного пива. Мёнсу берёт свою кружку осторожно, двумя руками, и с любопытством разглядывает напиток. Раньше он никогда не пробовал сливочного пива - слишком уж хорошо Сонгю следил, чтобы младших не спаивали во время факультетских гулянок, так что об этом волшебном напитке Мёнсу знал только по рассказам друзей. Мёнсу говорили, что это чуть сладкий напиток с удивительным вкусом, и его любят абсолютно все волшебники. Мёнсу немного боится, что ему может не понравится, и даже зажмуривается, поднося кружку к губам. Мёнсу осторожно делает первый глоток, и широко открывает глаза от удивления: он и не думал, что сливочное пиво будет настолько вкусным! Друзья смеются над тем, что даже обычная кружка сливочного пива способна вызвать у Мёнсу восторг, а Мёнсу смеётся вместе с ними и чувствует себя почти совсем счастливым.
Ребята проводят в пабе ещё около часа, прежде чем собираются возвращаться в замок. Как бы не нравилось Мёнсу в магической деревне, ему жаль, что Сонджон ещё не может ходить сюда с ними, и Мёнсу не терпится скорее вернуться к младшему другу и рассказать ему всё-всё-всё, да и Сонгю начинает что-то бубнить про домашние задания.

На улице смеркается. Дома украшены разноцветными гирляндами, в фонарях зажигаются свечи, а под переливами света мерцает и чистый белый снег. Мёнсу делает несколько фотографий этой красоты, прежде чем Дону и Ухён утаскивают его вперёд. Друзья идут мимо Визжащей хижины, и Хоя рассказывает страшные истории об этом месте. Ухён и Сонёль пытаются напугать Мёнсу, издавая какие-то загробные звуки, но пугается только Дону, и сколько бы раз не ходил он мимо заброшенного дома, всё равно ни на шаг не отходит от Сонгю.

Настроение у Мёнсу расчудесное. Хогсмид ещё волшебнее, чем он себе представлял, и Мёнсу уже хочет скорее пойти туда снова. Да только по возвращению в Хогвартс Мёнсу ждёт не самый приятный сюрприз: Филч требует ото всех учеников показывать покупки, и если на сладости и закладки он смотрит равнодушно, то продукция Зонко ему явно не нравится.
- Фейерверки запрещены! - рявкает завхоз.
- Мерлин, ты таскал их всё это время?! - восклицает Сонгю за спиной, и у Мёнсу сердце уходит в пятки. Мало того, что из-за него с Равенкло снимут баллы, так ещё и Сонгю теперь злится. Мёнсу чувствует себя ужасно виноватым. Как бы ни любил он Дону и Сонёля, не всегда стоит слушать их советы. - Ты давно мог вернуть их мне! Прошу прощения, мистер Филч. Это мои фейерверки, мне нужно написать доклад о различных взрывающихся чарах для профессора Флитвика, и он разрешил мне купить пару фейерверков для исследований. Я просто попросил Мёнсу немного поносить их, но увлёкся отдыхом и совсем забыл об этом, а Мёнсу - вы знаете, он такой застенчивый! - постеснялся мне напоминать. Простите, мистер Филч, это больше не повторится.
Сонгю уверенно врёт, Мёнсу не верит своим ушам, а Филч кривится, но всё же пропускает друзей.
Мёнсу очень стыдно. Он совершенно не хотел, чтобы из-за него у Сонгю были проблемы, и сейчас Мёнсу даже боится поднять на старшего друга взгляд. Остальные тоже молчат, это угнетает, и через несколько минут Мёнсу не выдерживает и начинает тараторить.
- Сонгю, прости! Я не подумал...
- Хоя, - перебивает его Сонгю, и Мёнсу пугается - неужели Сонгю зол настолько, что даже слышать его не хочет? - Давай за Сонджоном, и через пятнадцать минут встречаемся у Озера. Запустим сейчас эти фейерверки!
Сонгю улыбается, а Мёнсу снова не верит своим ушам, но очень радуется - даже обнимает Сонгю от избытка чувств.
- Только больше никаких фейерверков, - бурчит Сонгю, хлопая Мёнсу по плечу. - Сонёль, это и тебя касается! Я сейчас быстро к Флитвику, а вы ждите на улице. Ну, пошли-пошли!
- Наш староста самый лучший! - кричит Ухён в след уходящему Сонгю и тянет друзей к выходу из замка.

Все семеро собираются у Озера. Мёнсу отдаёт Сонджону мешочек со сладостями и начинает было расписывать все чудеса Хогсмида, но Сонгю делает несколько взмахов палочкой, и разноцветные залпы фейерверков устремляются ввысь.
Мёнсу задирает голову. Рядом с ним Сонджон и Сонёль, чуть позади - Сонгю, Дону, Ухён и Хоя, а в тёмном небе среди звёзд распускаются цветы и бродят волшебные животные, а потом рассыпаются сотнями сияющих огоньков.
Мёнсу думает, что он самый счастливый волшебник на свете.

@темы: Графоманство, Infinite, Фанфикшн

---

Сказка

Однажды мы увидели фотографию Сонджона, и понеслось...
Вдохновлено "Бременскими музыкантами". Пишется ради того, чтобы привязать Дерево к дереву и ЁльМёнДжонов. И, наверное, здесь будет неоправданно много секса. Люблю моего соавтора Леденца <3
УГю, МёнДжоны, ЁльМёнДжоны, ЯДоны мимо проходили. Не бечено.

Глава первая

Погода была прекрасная. Настроение было ужасное.
Король Нам Ухён не любит ходить в патрули. Вот поехать на городскую площадь, пообщаться с народом, осчастливить какую-нибудь бедную крестьянку комплиментом - это всегда пожалуйста, хоть десять раз на дню. Но в том, чтобы тратить своё время, слоняясь по безлюдным лесам, король смысла не видит категорически.
А ещё в лесной тиши, когда рядом разве что несколько стражников, на Ухёна нападают серьёзные размышления, и это королю тоже не нравится. Взять ведь, например, Сонджона. Был таким милым, таким чудным ребёнком - загляденье просто! А выросло... Выросло тираничное-истеричное существо, которое даже родного короля заставляет вокруг себя прыгать. Ухён лишь тяжело вздыхает, вспоминая утреннюю тираду Сонджона: Его Высочество требовало немедленно приставить ко двору какого-то там трубадура. В общем, никто не любит признавать свои педагогические ошибки, и король Нам не исключение, а этот тёмный лес слишком хорошо толкает его на подобные мысли.
Неожиданный резкий свист разрезает лесную тишину, и стражник, что ехал за Ухёном, падает с лошади, пронзённый стрелой. Чертыхаясь - день и так отвратительный, а тут ещё и разбойничья засада! - Ухён спрыгивает с коня. Он и оставшиеся пятеро стражей, обнажая мечи, готовятся отразить любую атаку. Но ничего не происходит. Лес тих и спокоен, как будто бы и не было никакой стрелы из лесной глуши. Ухён жестами приказывает одному из стражников подойти к их убитому товарищу. Пока солдат изучает стрелу, унесшую жизнь патрульного, Ухён, опустив меч, продолжает смотреть по сторонам, желая первым заметить малейшее движение в глубине чащи. Но даже спустя долгие десять минут нет никаких признаков скорого нападения. Король велит продолжать патруль и поворачивается к своей лошади...
А потом - удар по голове, и последнее, что различает Ухён, теряя сознание - громкие крики его свиты.

Ухён не знает, что он почувствовал сначала - саднящую боль в голове или стягивающие грудь путы, но, его бы воля, он очнулся в другом месте, в другое время и точно уж с другими ощущениями. Он пробует пошевелиться, но от этого грубые верёвки лишь сильнее вжимаются в руки, а шершавая кора дерева царапает спину сквозь тонкую ткань рубашки. Король опускает взгляд - жёлтая мантия с соболиным мехом комом валяется у его ног. Ухён смотрит в одну сторону, потом в другую и встречается взглядом со своим пленителем.
Полурасстёгнутая рубаха, дыры на штанинах, ярко-красная повязка на рыжих волосах, в ухе серьга, похожая на коготь хищника. И лисья улыбка, и хитрый взгляд. Ухён цепенеет от ужаса, ведь он в плену у самого опасного разбойника королевства - атамана Ким Сонгю.
Атаман подходит близко-близко, что королю бежать хочется. Да только слишком крепко затянуты верёвки вокруг королевской груди, и может он лишь завороженно смотреть, как сияет на солнце стальной кинжал в руках разбойника. Страх и ощущение опасности заставляют чаще дышать и облизывать сухие губы.
Сверкает занесённый кинжал. Ухён жмурится, не веря, что последним, кого он видит в этой жизни, станет разбойник. Но нож входит в крону дуба совсем рядом с Ухёновым ухом, а чужая рука ложится ему на плечо. Ухён боится, но продолжает оставаться очарованным дерзким лисьим взглядом, направленным только на него. И неясно от чего: то ли от тугих веревок, то ли от близко находящихся к его лицу губ, но дышать становится труднее.
Ладонь разбойника медленно движется к груди Ухёна, сильнее вжимая короля в крону дерева. Сонгю склоняется к королевской шее. Ухён напряжён, напуган, растерян. Не понимает король, как реагировать на обжигающее дыхание атамана, на его сильные руки. Пространство вокруг начинает таять и расплываться, и Ухён не просто готов, а уже хочет чувствовать на себе горячие губы. Сонгю отпускает рукоять ножа и легко касается Ухёнова подбородка. Пальцы у атамана на удивление мягкие, а прикосновения - слишком нежные. Ухён, забывшись, невольно стонет. Но Сонгю ждет подходящего момента, когда его пленник будет раскрепощен целиком, и довольная улыбка не сходит с губ. Ухён из последних сил сдерживается. Он не может позволить себе отдаться во власть разбойника, но страстно этого желает.
Чужие руки становятся всё настойчивее. Ухён закусывает губы, сдерживая новый стон. Но над телом своим король уже не властен. Ему хочется вцепиться в эти плечи и притянуть наглого разбойника ближе к своему телу, но связанные руки гудят от боли, а просить о том, чтобы его развязали... Ухёну не поверят и, вероятно, даже заткнут рот после первого же слова, хотя такая перспектива даже заманчива.
К счастью Ухёна, разбойник теряет терпение первым. Атаман прижимается губами к королевской шее, легко покусывает её, оставляя алые пятна расцветать на молочной коже.
Ухён забывает о всех условностях, о своей гордости, и громко стонет.
Затылок неприятно упирается в грубую кору дерева, но королю плевать, ибо весь мир его сосредоточен сейчас на губах лиса-разбойника.
Поцелуи приятно обжигают нежную кожу на самых чувствительных точках шеи и ведут линию наверх, к губам, которые уже так долго хотелось подчинить себе. Ухён тянется к ним, но только успевает схватить ртом воздух - атаман отстраняется и дразнит его, слегка оттягивая от себя голову молодого короля за волосы и облизываясь, словно хитрое животное.
Ухён злится. Этот разбойник и так слишком много себе позволяет, играя с ним, своим королём, как лис тешится над попавшимся в силки кроликом. Хоть это и похоже на истинное положение вещей, роль жертвы Ухёну не по нраву.
Разбойник занят. Он смотрит на Ухёна. Сжимает его волосы, не давая королю повернуть головы. Изучает каждую линию благородного лица и так дразняще приоткрывает губы.
Пока атаман отвлечён, Ухён решается действовать. Изловчившись, он чуть вытягивает руки и, не обращая внимания на боль от впившихся в кожу верёвок, хватает его брюки, притягивая разбойника ещё ближе.
- А ты смелый... - пират шипит сквозь зубы, резко вжимаясь пахом в изнывающее тело высоких знатных кровей и раздвигает коленом ноги короля. Ухён рассержен, но Сонгю взбудоражен и зол не меньше. Он растягивает пальцами ткань королевских одежд, с легкостью разрывая их и ловя судорожный возмущенный вздох. Мм, а тело короля, оказывается, имеет такой соблазнительный вид... И, прежде чем Сонгю срывается и жадно завладевает ртом пленника, Наму успевает понять - его спина и шея сегодня будут истерзаны в кровь этим чертовым деревом.
Сонгю целует Ухёна страстно. И лишь от одного поцелуя Ухёна захлёстывает такая волна чувств, что ему кажется, что только благодаря верёвкам, дереву, и, разумеется, разбойнику, который так крепко держит его, он ещё не рухнул на землю от переизбытка ощущений.
Поцелуй оказывается недолгим, и Ухён не скрывает своего разочарования. Но недовольное мычание короля быстро сменяется новыми стонами, ведь губы атамана уже касаются его ключиц.
Сонгю жаждет покрыть поцелуями всё тело парня перед ним, но верёвки не позволяют ему такого удовольствия. Грубые верёвки натирают нежную королевскую кожу, оставляют на ней красные полосы и заставляют Ухёна шипеть от боли при малейшем движении. Как бы не нравился Сонгю вид связанного короля, он не потерпит никаких препятствий на пути к желанному телу, а значит верёвкам суждено кануть в небытие.
Когда разбойник вновь хватается за нож, Ухён непроизвольно дёргается. Разбойник улыбается слишком безумно. Острие ножа едва касается кожи Ухёна, и он уже не в силах сдвинуться, чувствуя холод металла. Сонгю легко царапает лезвием грудь короля и тут же припадает губами к порезу, собирая едва проступившие капли крови. Ухёну вновь страшно, Ухён вновь не понимает, что происходит.
Дышать вдруг становится легче. Несколько верёвок вдруг падают одна за другой. Ухён удивлённо смотрит на землю, где поверх уже истоптанной соболиной мантии валяются обрезки бичевки. Переводит взгляд на Сонгю, который, улыбаясь, слизывает с губ большую красную каплю.
Еще одна тонкая кровяная струйка стекает вниз по напряженной груди и скрывается за тканью порванной рубашки, не позволяющей разглядеть всю красоту тела Ухёна. След засыхает за считанные секунды, и его так и хочется слизать, витиевато скользя кончиком языка по животу и ощущая им нетерпеливую дрожь гладкой кожи. Разбойник мечтательно закусывает нижнюю губу, воспроизводя в своей голове такую развратную картинку и снова заглядывает в глаза пленного короля, кое-как притормаживая и без того неизбежное помутнение своего разума. Ухён перед ним всё еще скован и немало смущен, и эта его беспомощность выглядит так соблазняюще, что Сонгю вновь позволяет себе совершить наглость и резким напором вжимает короля всем своим телом в дерево, закрывая глаза и с какой-то извращенной нежностью прикусывая мочку уха парня, теряющего свою власть перед ним. Тот незамедлительно хватается за крепкие плечи разбойника и вскрикивает непозволительно пошло. Его на пару секунд захлестывает жаркой волной стыда, но он ничего не может поделать с собой, разве что только подчиняться. Руки атамана сдергивают с короля остатки драной рубашки, и золотые пуговицы сыплются на землю, теряясь где-то в траве, и ладони Сонгю плотно ложатся на бедра Ухёна, поглаживая их, но король будто продолжает сопротивляться своему возбуждению и этому разбойнику, вжимаясь в кору дерева еще сильнее, однако, получается так, что он ерзает и трется заметной выпуклостью на своих штанах о Сонгю.
- Разве ты не понимаешь, что быстро ты отсюда не уйдешь? - Сонгю быстро развевает его попытки скрыть всю пагубность состояния короля, и пальцы проскальзывают за плотную ткань брюк, смыкаясь в узкое кольцо и заставляя Наму забыть о том, кем он является на самом деле.
Наглый рыжеволосый красавец тихо рычит на ухо молодому королю и разгоряченно дышит в него, лаская стонущего Ухёна и с наслаждением впитывая в себя его голос. Сонгю и самому хочется получить удовольствие, но вид изнемогающего под ним Наму вбивает в голову только одни мысли шального характера - довести его до такого состояния, когда он сам попросит о большем, или, может, даже будет молить о пощаде. Но пальцы быстро вымокают, а Ухён уже вскрикивает так, что "насильник" начинает задумываться о том, сможет ли он сам себя контролировать...
Вдруг разбойник чувствует на своем лице мягкие подушечки пальцев, и через секунду король целует его сам. Кажется, ни тот и ни другой не смогут больше держаться на волне своих ''правильных'' мыслей, и атаман отвечает ему на эту ласку, но в груди появляется напряжение, подобное инстинкту, который никогда еще его не обманывал... Впрочем, все переживания отходят куда-то далеко и надолго, стоит лишь Ухёну запустить пальцы в медные волосы разбойника. Сонгю доволен, ведь под ним сейчас разгорячённое и податливое тело, хозяин которого (хотя, на самом деле, хозяином этого тела Сонгю уже давно считает себя, а вовсе не юного монарха) явно хочет того же, что и атаман.
Разбойник льнёт к своему пленнику, оставляя на губах и щеках короля сотни рваных поцелуев. Ухён срывает с головы Сонгю красную повязку, которая не даёт ему полностью насладиться мягкими рыжими волосами меж своих пальцев. Атаман на доли секунды отрывается от сладких губ и смотрит на короля так, что тот уже действительно готов молить о большем.
- Пожа... - шепчет в губы разбойнику Ухён, но Сонгю вдруг резко от него отстраняется.
У Сонгю тонкий слух, и даже сквозь громкое биение собственного сердца он слышит, что в лесу появился новый звук. Источник звука приближается, Сонгю судорожно соображает, что же делать, а Ухён непонимающе смотрит на атамана.
Решение разбойнику даётся нелегко, но, не видя лучшего варианта, атаман в последний раз приникает к губам короля, оставляя на них жаркий поцелуй, и... сбегает?
- Эй! - недовольно кричит Ухён вслед разбойнику, но его возмущение остаётся без ответа. Король пробует вырваться из пут, но две верёвки всё ещё достаточно крепко держат его у дерева.
А потом до королевских ушей доходит совершенно чуждый этому месту звук - гитарные аккорды. Ухён выть готов: ну какому идиоту приспичило побренчать на гитаре посреди леса?
Идиотом оказывается молодой парень в чёрной шляпе и, ожидаемо, с гитарой на перевес, вышедший на лесную поляну. Увидев Ухёна, он замирает на месте, широко открыв глаза от удивления.
- Ваше Величество?.. - неуверенно спрашивает паренёк.
Ухёну невероятно стыдно. Он прекрасно представляет, как сейчас выглядит: раскрасневшиеся щёки, растрёпанные волосы, разорванная рубашка, красные пятна на шее и груди, да ещё и к дереву привязан, и это тактично закрывая глаза на возбуждение. Оказаться в таком виде перед подданным - не велико счастье.
Подданный, не дожидаясь ответа, бросается перерезать верёвки. Едва последняя бичёвка падает на землю, у Ухёна подкашиваются колени. Он слишком долго был привязан (и прижат), что собственные ноги уже держат его с трудом.
- Ваше Величество! - парень моментально подскакивает к королю, желая помочь ему подняться.
Ухён безумно хочет отправить этого юнца на эшафот за то, что помешал делам государственной важности. Но общественность такого не поймёт, а значит, королю остаётся лишь принять помощь, разумеется, подцепив, поднимаясь, красную повязку разбойника и его нож, забытые в траве.
- Как тебя зовут? - Ухён старательно давит улыбку. Он, всё-таки, король, а королю негоже открыто демонстрировать желание прибить глупого мальчишку.
- Ким Мёнсу, Ваше Величество!
- Мёнсу, - Ухён лучезарно улыбается, представляя, как вписывает это имя в указ о каторге. - Отдай мне свою рубашку!
Приведя себя в чуть более подобающий вид - не возвращаться же в замок в своей изодранной одежде, Ухён в последний раз оглядывает поляну, надеясь заметить хоть малейший след Сонгю, но безрезультатно.
- Ну, пошли что ли... - обращается Ухён к Мёнсу и, не дожидаясь реакции, направляется туда, где, как ему кажется, должен быть его замок.
Король не представляет, с какой грустью смотрит ему вслед атаман разбойников, сидя на ветке одного из деревьев.

- Хён! - к большому удивлению Ухёна, Сонджон вместо обычного сухого приветствия кидается ему на шею. - Хён, ты в порядке? Патрульные сказали, что тебя похитили разбойники! Весь замок чуть с ума не сошёл!
- Да, да, - рассеянно кивает не ждавший такого приёма король. - Меня спасли... - Ухён машет куда-то в сторону Мёнсу и едва заметно кривится, всё ещё считая своё спасение весьма сомнительной удачей.
- О, тогда мы просто обязаны отблагодарить твоего спасителя! - искорки в глазах Сонджона должны бы показаться Ухёну подозрительными, но король их даже не замечает, ведь мыслями он всё ещё привязан к дереву. - Хён, ты много сегодня пережил, так что иди спать. Я всем займусь!
И, хитро улыбаясь, Сонджон тащит Мёнсу за собой в глубь замка.

У Мёнсу сердце стучит, как бешеное. От одного прикосновения тонких нежных пальцев, что сжимают его запястье, Мёнсу с ума сходит.
Когда-то Мёнсу уже видел её. Трубадур тогда играл на городской площади, развлекая детвору. Мимо проезжал богатый экипаж. И ничего в этом удивительного не было бы - сколько знатных господ спешат по своим делам? - но экипаж почему-то остановился, и из него вышла она. Мёнсу взгляда не мог оторвать от принцессы, прекрасной, как ангел, сошедший с небес. В те минуты, что Мёнсу смотрел на неё, ему казалось, будто бы мелодия, что слетала со струн его гитары, затронула сердце прекрасной принцессы. Но сопровождавший её страж сказал принцессе что-то, и она, в последний раз вглянув на Мёнсу и улыбнувшись, вернулась в свою карету.
Мёнсу не лелеял надежды увидеть прекрасную принцессу вновь. В конце концов, он лишь простой трубадур. Он бродит по свету, внося немного света и веселья в жизни людей, а о прекрасных принцессах ему и думать непозволительно.
Но сейчас его прекрасный ангел крепко держит его за руку. Мёнсу не уверен, дышит ли он, жив ли он, не понимает, что происходит вокруг, потому что весь его мир сейчас - она. Она ещё прекраснее, её улыбка ещё светлее. Мёнсу готов идти за принцессой хоть на край света, но она заводит его лишь в одну из комнат замка.
- Вам нужна новая одежда, - начинает говорить принцесса, жестами отдавая служанке приказ, но Мёнсу не разбирает слов. Голос принцессы чуть ниже, чем ожидал трубадур, но всё равно он так же прекрасен, как и её лицо. - И Вы наверняка голодны, не так ли?
Мёнсу не сразу понимает вопрос, ведь мысли его заняты голосом принцессы, а вовсе не тем, что именно она говорит. И лишь растерянно кивает, глядя, как выжидающе принцесса на него смотрит.
- Ужин скоро принесут, - принцесса легко улыбается, и Мёнсу готов всё отдать, чтобы всегда видеть эту улыбку. - А как Вас зовут?
- М-мёнсу. Ким Мёнсу, Ваше Высочество! - выпаливает Мёнсу после секундного замешательства и неловко кланяется.
Принцесса звонко смеётся, и Мёнсу не знает, чувствовать ему себя то ли самым счастливым на свете, то ли самым большим идиотом. Хотя, наверное, он просто самый счастливый идиот.
- А я Сонджон, - вновь улыбается принцесса, и, забирая из рук подошедшей служанки новую чёрную рубашку протягивает её Мёнсу.
- Очень приятно, Ваше Высочество, - Мёнсу опускает смущённый взгляд, думая, что даже имя у его (трубадур отвешивает себе мысленную пощёчину, настрого запрещая себе называть её своей) принцессы прекрасное.
Мёнсу осторожно, боясь совершить непозволительное - случайно коснуться её кожи, берёт из рук принцессы рубашку, как самое драгоценное сокровище. Ему правда хотелось бы переодеться, ведь изорванная одежда короля не очень удобна, но снимать её при принцессе... Закрадывается мысль: неужели невинную принцессу не смущает, что перед ней сейчас собирается раздеваться мужчина? Самого-то Мёнсу это ещё как смущает! И, безмерно боясь показаться грубым, Мёнсу на деревянных ногах медленно поворачивается к принцессе спиной и негнущимися пальцами начинает расстёгивать единичные уцелевшие на королевской рубашке пуговицы.
- Уже довольно поздно, - Мёнсу снова слышит волшебный голос принцессы и замирает, чувствуя её взгляд на своей спине. - Вы же останетесь у нас на ночь?
- Как пожелаете, Ваше Высочество, - Мёнсу всё ещё не может сдвинуться, сжимая в пальцах золотую пуговицу.
- Отлично! Тогда я зайду к Вам позже, проверю, как Вы тут устроились... Мёнсу, - и принцесса быстрыми шагами выходит из комнаты и закрывает за собой дверь.
И только через долгую минуту Мёнсу позволяет себе вновь дышать, вновь двигаться. На него волной накатывают эмоции и чувства.
Она была рядом с ним. Она говорила с ним. Она назвала его по имени.
Да что же эта принцесса делает с его сердцем?

Парой часов позже трубадур меряет шагами отведённые ему покои. С одной стороны, сегодня он устал, и в столь поздний час его уже клонит в сон. А с другой стороны, слишком много новых впечатлений всё ещё будоражат кровь, да и в роскоши простому трубадуру немного неуютно. А главное, принцесса обещала придти к нему снова, и Мёнсу не мог позволить себе уснуть, не дождавшись её.
В голове трубадура начинают копошиться сомнения. В конце концов, она принцесса, и разве есть ей дело до какого-то трубадура? Разве не должен он быть счастлив только от того, что уже было? Разве смеет он мечтать о чём-то большем? Увидеть её ещё раз - разве не будет даже это слишком большим и незаслуженным подарком для него?
Пока Мёнсу мечется в сомнениях, за его спиной открывается дверь.
- Добрый вечер, - Мёнсу замирает, услышав голос принцессы. - У Вас всё хорошо?
Мёнсу медленно поворачивается, и дышать ему вновь становится труднее. Принцесса, похоже, собирается в скором времени ложиться спать, по крайней мере, слишком уж её одеяние, обнажающее шею и ключицы, напоминает ночную рубашку. И хоть одежда принцессы довольно закрытая, слишком уж резво воображение Мёнсу дорисовывает всё недостающее, заставляя его смущённо опустить взгляд.
- Да, Ваше Высочество, - бормочет Мёнсу себе под нос, стараясь разглядывать собственные сапоги, а вовсе не ножки принцессы.
- Ужин был вкусным? А постель достаточно мягкая?
- Да, Ваше Высочество, Вам не о чем беспокоиться, - не решается поднять взгляд Мёнсу.
- Вот и отлично, - принцесса счастливо улыбается, присаживаясь на край кровати. - Это меньшее, что я могу сделать в благодарность за спасение моего брата.
- Вам не за что меня благодарить, Ваше Высочество, - Мёнсу смущается, отгоняя шальную мысль, что, в каком-то смысле, принцесса сейчас находится в его постели. - Я забрёл туда случайно...
- Но Вы выдержали несколько часов в обществе моего занудного братца, а это уже достойно награды, - Принцесса продолжает лучезарно улыбаться и, пока Мёнсу пытается понять, как же ему на это отреагировать, меняет тему. - Мёнсу, а Вы ведь трубадур, не так ли?
- Д-да, Ваше Высочество, - Мёнсу слегка запинается, подняв на принцессу взгляд. - Я играю на гитаре...
- А Вы не могли бы сыграть для меня, Мёнсу? Пожалуйста! - На лице принцессы появляется лёгкая грусть. - В нашем замке музыканты - нечастые гости, а так хочется иногда разнообразить жизнь музыкой.
- Конечно, Ваше Высочество, - разве может Мёнсу отказать прекрасной принцессе?
Трубадур берёт гитару в руки и садится в кресло. Мёнсу блаженно закрывает глаза - всё-таки до встречи с принцессой гитара была главной женщиной в его жизни, и даже сейчас кажется, что от любимого инструмента исходит приятное тепло, разливающееся по всему телу. Пара пробных аккордов, и со струн слетает незатейливая мелодия. Трубадур никогда не считал себя искусным виртуозом, но ему всегда говорили, что от его музыки светлее на сердце. Мёнсу очень надеется, что сможет передать немного света и принцессе. За закрытыми глазами он и не видит, с каким трепетом смотрит на него принцесса. Одна мелодия сменяет другую, струны поют под умелыми пальцами, и Мёнсу действительно счастлив, ведь с ним сейчас красавица-принцесса и его музыка. Трубадур играет долго. И спустя несколько песен он решается сыграть ту самую мелодию, что слушала принцесса в их первую встречу. Интересно, помнит ли она? Вызовет ли эта музыка у неё хоть какие-то чувства? Мёнсу медленно открывает глаза, боясь увидеть во взгляде принцессы равнодушие, но... Принцесса спит на его кровати. Подложив ладонь под голову вместо подушки и подтянув колени к груди, она размеренно дышит. На её лице спокойствие, умиротворение и лёгкая улыбка, кажется, снится ей что-то хорошее. Мёнсу в замешательстве. Должен ли он разбудить принцессу? Или позвать её слуг?
- Ваше Высочество? - неуверенно зовёт Мёнсу, подходя к кровати.
Ожидаемо, ему никто не отвечает, и Мёнсу нерешительно протягивает руку к плечу принцессы. Но принцесса неожиданно начинает ворочаться, и от резкого движения её ночнушка слегка задирается. Мёнсу изо всех сил старается не смотреть, но обнажившееся бедро принцессы против его воли притягивает взгляд. Нервно сглатывая, Мёнсу пятится назад. Нет, он никак не может теперь нарушить сон принцессы, ведь если она поймёт, что он видел, ей будет очень неловко. Смотреть на неё Мёнсу тоже не может, не избежать ему тогда запретных неприличных мыслишек. Трубадур чуть ли не бежит за кресло, садясь на пол за широкой спинкой. Отсюда он не должен увидеть то, на что смотреть нельзя. И пусть немного неудобно, ничего, трубадуру и на голой земле случалось спать, так что мягкий ковёр - это даже роскошь. Зато он никак не потревожит принцессу, и это самое главное.

А в своих покоях Ухён долго разглядывает красную повязку. Разглаживает её, сминает и снова разглаживает. В итоге король так и засыпает, уткнувшись носом в красную повязку, что ещё хранит запах рыжих волос.

Глава вторая

- Мёнсу, - сквозь сон трубадур слышит тихий голос и чувствует прикосновение к своему плечу. - Мёнсу!
Мёнсу открывает глаза и видит перед собой принцессу, обеспокоенно склонившуюся над ним. От неожиданности трубадур подаётся назад, ударяясь головой о ножку кресла.
- Осторожнее! - испуганно вздыхает принцесса, крепче сжимая плечо трубадура.
- Всё в порядке, Ваше Высочество, не волнуйтесь, - потирая ушибленный затылок, Мёнсу неловко опускает взгляд, смущаясь от такой близости к принцессе. - Д-доброе утро.
- Доброе, - лучезарно улыбается принцесса. - А Вы выбрали необычное место для сна.
- Я... Просто... Упал, - неуверенно бормочет Мёнсу первое, что приходит в голову, хоть и прекрасно понимает, насколько глупа его отговорка.
- Упали? Что ж, тогда сейчас самое время подняться! - принцесса с улыбкой протягивает трубадуру руку.
Мёнсу в замешательстве. Негоже парню получать такую помощь от девушки. Но ведь не принять протянутую принцессой руку будет так невежливо. Нерешительно Мёнсу всё-таки берёт принцессу за руку. Только поднимаясь, Мёнсу случайно слишком сильно тянет принцессу на себя. К счастью, они не падают, но уж больно близко принцесса оказывается к трубадуру, даже упирается рукой в его плечо. Мёнсу смущается мгновенно. Но даже заливаясь краской до кончиков ушей, Мёнсу не может оторвать от принцессы взгляда. А она тянет руку к его волосам, и стоит только принцессе коснуться головы трубадура, они резко отскакивают друг от друга.
- Пыль, - почти шепчет принцесса. - Пыль в волосах...
Мёнсу смущённо смотрит в пол, не решаясь сказать хоть что-то. Они неловко молчат несколько безумно долгих, по мнению трубадура, минут.
- Завтрак! - вдруг восклицает принцесса. - Скоро будет завтрак. Слуги придут за тобой... за Вами!
Протараторив это, принцесса чуть ли не бегом покидает гостевые покои. А Мёнсу стоит, как вкопанный. Ему послышалось? Или принцесса действительно обратилась к нему на "ты"? Нет, наверняка примерещилось, показалось, это ведь слишком хорошо, чтобы быть правдой. Закрывая раскрасневшееся лицо руками, Мёнсу старается успокоить бешено колотящееся сердце.

Через полчаса, когда Мёнсу уже почти пришёл в себя и успокоился, за ним заходит служанка и ведёт его в обеденный зал. В зале уже сидит принцесса и приветливо улыбается, как будто бы и не было той неловкой сцены между ними. Мёнсу нерешительно садится рядом с принцессой.
Не успевает трубадур взять ложку в руки, как дверь открывается, и в столовую входит король Нам собственной персоной. Трубадур тут же вскакивает и неловко кланяется, но король, смерив его недоумённым взглядом, молча садится на своё место во главе стола. Мёнсу решается сесть только после того, как принцесса настойчиво тянет его за рукав рубашки.
Трубадуру неловко. Если к обществу принцессы он хоть немного привык, то завтракать за одним столом с королём кажется ему уж слишком большой честью. Да и король выглядит недовольным и хмурым, и, честно говоря, Мёнсу немного страшно.
- Доброе утро, брат! - принцесса тепло улыбается, стараясь разрядить напряжённую обстановку. - Как спалось?
- Нормально, - бурчит король, как-то совсем не по-королевски ковыряясь в тарелке, и почему-то краснеет.
- А как себя чувствуешь? Ничего не болит после вчерашнего? - не унимается принцесса, стараясь вывести короля на беседу.
- Сонджон... - раздражается король, но принцессу от гневной тирады спасает вошедший в зал человек.
- Здравствуйте, Ваше Величество, Ваше Высочество и... - незнакомец переводит взгляд на трубадура, и Мёнсу напрягается ещё сильнее. Этот парень - явно воин, это выдают и взгляд, и осанка, и особенно меч на поясе. А так как все прошлые встречи трубадура со служителями закона оканчивались не очень радужно, Мёнсу немного нервничает. - О, а это тот самый спаситель нашего Величества?
- Да! - принцесса, в отличие от трубадура, веселеет. - Его зовут Мёнсу, он трубадур. Мне показалось, что мы просто обязаны как-нибудь отблагодарить его за возвращение брата в целости и сохранности.
- Вот как... - воин кладёт тяжёлую ладонь на плечо трубадура, заставляя его сильнее вжаться в стул. - Я Ли Ховон, начальник королевской охраны. Мне надо допросить тебя парень. Расскажешь, видел ли ты вчера кого-то рядом с королём.
- Но я никого не видел... - торопливо бормочет Мёнсу. - Когда я пришёл, Его Величество был один, привязан к дереву, а вокруг не было ни души!
Не замечая, как король облегчённо выдыхает, Ли Ховон собирается сказать что-то еще, но ему не дают вставить и слова.
- Хоя, мне казалось, дозорные опознали в нападавших разбойников из шайки этого Ким Сонгю, - имя атамана король Нам произносит как-то по-особенному. - Так что, я думаю, нет причин беспокоить нашего... гостя.
- А я думаю, что вы можете обсудить это всё когда-нибудь не за завтраком, - замечает принцесса. - Кстати, а вы знаете, как замечательно Мёнсу играет на гитаре? Мёнсу, Вы же останетесь с нами на сегодняшний вечер? Пожалуйста, сыграйте для нас!
Принцесса смотрит на него с надеждой, так что трубадуру ничего не остаётся, кроме как смущённо кивнуть в знак согласия.

Трубадур действительно остаётся в замке в тот вечер. И на следующий вечер тоже. А потом ещё на один.
Каждый день принцесса просит его остаться ещё ненадолго, и Мёнсу не в состоянии ей отказывать. В итоге трубадур гостит в королевском замке почти неделю. За эти дни, что он проводит рядом с принцессой, Мёнсу уверяется окончательно - он влюблён. Влюблён не в красивое лицо, не в нежные руки, не в тонкую талию, а в саму принцессу, такую, какая она есть. Она добра, заботлива, и даже её капризы, пусть и не всегда понятные трубадуру, кажутся ему очаровательными, да и что уж взять с этих особ королевских кровей. Мёнсу думает о принцессе каждую минуту и искренне этим наслаждается.

А Ухён с головой уходит в государственные дела и вообще делает всё, лишь бы не думать о Ким Сонгю. Уже на следующее утро после того злополучного происшествия с деревом, Ухён начинает думать, что секс с опаснейшим преступником королевства - это не то, чем следует заниматься хорошему королю, а за неделю и вовсе почти убеждает себя в том, что Мёнсу следует искренне поблагодарить за то, что он забрёл в тот лес со своей гитарой.
Только почему-то Ухён всё ещё держит обиду на Мёнсу и старается с ним не пересекаться, хоть этот трубадур постоянно торчит в замке благодаря Сонджону. Почему-то, засыпая, король сжимает в руках красную повязку. Почему-то каждую ночь он видит во снах полные разврата картины с участием небезызвестного атамана, а на утро хочет сквозь землю провалиться от стыда и смущения. Почему-то эти полные разврата картины являются ему, даже когда Ухён просто смотрит на своё тело, на котором ещё держатся едва заметные следы от коры дерева, верёвок и, разумеется, губ Сонгю.

Заканчивается очередной суматошный день. Сегодня король Нам провёл встречу с министрами, подписал пару новых указов, принял у себя несколько крестьян с просьбами и решил их мелкие проблемы, а ещё вместе со стражей оббежал весь замок, потому что, видите ли, прачкам примерещился чужак. И теперь, добравшись до своих покоев, Ухён мечтает лишь об отдыхе.
В королевских покоях темно и тихо. Ухён собирается позвать слуг, но решает, что видеть никого не хочет, и сам зажигает несколько свечей.
Богато украшенный накладной воротник летит на пол - он Ухёну всё равно не нравится, и нужен только чтобы прикрывать постыдные доказательства тех мгновений, что король провёл с разбойником.
Ухён подходит к окну. Мягкий лунный свет озаряет королевство, а тысячи звёзд в небе сияют этой ночью особенно ярко, будто бы желая осветить путь каждому, кого терзают сомнения. Вид за окном кажется Ухёну таким тёплым, таким умиротворяющим, что в сердце его появляется вера, что всё будет хорошо.
- Соскучились по мне, Ваше Величество? - чужая ладонь зажимает Ухёну рот, сильная рука обхватывает грудь, а тёплое дыхание щекочет шею.
Ухён мычит и пытается вырваться, но его держат слишком крепко.
- Ну, ну, тише, мой король, - Ухёну кажется, что он кожей чувствует хитрую улыбку Ким Сонгю, который неведомым образом оказался в королевской спальне в этот час. - Вы же не думаете, что я хочу причинить Вам вред?
Разбойник рисует носом на шее короля лишь ему ведомые символы, но Ухён уверен, что это какое-то колдовство, иначе как ещё объяснить, что за считанные секунды весь мир короля ограничился одним лишь атаманом?
- Ведь в прошлый раз нас так некстати прервали, - продолжает шептать Сонгю, почти касаясь губами чувствительной точки за ухом и сводя Ухёна с ума. - А дела нужно доводить до конца, не так ли?
Ухён безумно рад, что его губы плотно зажаты чужой рукой, ведь сам он сдержать стон ликования не смог бы.
- О, хотите, чтобы я отпустит Вас? - Сонгю будто бы читает мысли Ухёна, очерчивая большим пальцем его скулу. - Разумеется. Но Вы ведь обещаете не кричать... - разбойник делает паузу, чтобы провести носом линию от одного уха к другому. - Пока я этого не захочу?
Хитрый лис резко убирает ладонь от рта короля и в этот же миг касается языком мочки его уха, заставляя громкий стон сорваться с Ухёновых губ.
То ли день этот был слишком тяжёлым, то ли разбойник и правда немного колдун, но сейчас Ухёну совершенно не хочется сопротивляться, а хочется лишь получить максимум удовольствия. Ухён запрокидывает голову, позволяя Сонгю вновь покрыть его шею розовыми пятнами. Ухён сам ведёт чужую руку, давно забравшуюся королю под рубашку, по своему животу. Ухён стонами отзывается на каждое действие Сонгю, заставляя атамана терять последние крупицы самоконтроля.
После очередного особенно развратного стона, Сонгю тащит Ухёна к кровати. Ухён не очень удачно придавливает руку, падая на мягкие перины, но его это волнует мало, ведь шея короля горит от поцелуев разбойника. Сонгю уже торопится стянуть с Ухёна рубашку, не особо заботясь о её целостности, и едва бесполезный предмет одежды оказывается на полу, припадает губами к коростам на Ухёновой спине. Руки атамана шарят по груди молодого правителя, и когда изящные пальцы разбойника находят тонкий шрам, оставленный совсем недавно, Ухёну уже слишком хорошо, и до побелевших костяшек пальцев сжимает он одеяла.
Ухёну не хватает лишь поцелуя, и он, выстанывая имя Сонгю, пытается извернуться, чтобы достать до желанных губ. Заметив это, Сонгю резко переворачивает короля на спину и, пару секунд глядя Ухёну в глаза, наконец-то дарит ему долгожданный полный страсти поцелуй. Вновь зарываясь пальцами в медные волосы, Ухён думает, что лучше быть уже не может. Думает он так ровно до тех пор, пока не чувствует, как рука Сонгю вжимается в его пах.
Наму плотно сжимает губы и запрокидывает голову назад, когда чужая ладонь гладит его достоинство слишком настойчиво и ласково. Король прекрасно понимает свое положение и не позволяет себе выйти из-под контроля... По крайней мере, пытается это делать, но, когда Сонгю нависает над ним и начинает шептать на ухо какие-то пошлости, его хваленое самообладание летит ко всем чертям. Ухён ерзает на постели, медленно выгибая спину кверху, и трется пахом о руку, доставляющую ему удовольствие, издавая настолько неприличные стоны, что его лицо заливается густой краской - неужели эти звуки срываются с его губ? Ох, знал бы Его Величество, как он сейчас выглядит со стороны... Краснеющий и взъерошенный, полураздетый, с множеством алых пятен на шее и расстегнутой ширинкой, он лежит под Сонгю и тихо, одними только губами просит о большем. Атаман только сдержанно закусывает нижнюю губу и ухмыляется: еще слишком рано переходить к самому главному, да и смотреть на такого распутного короля, оказывается, еще как приятно... Рука плавно соскальзывает с выпуклости на штанах и ложится на бедро с внутренней стороны, слегка нажимая на него, а большой палец мягко проводит по линии прямо возле соблазнительного бугорка, и Наму выдыхает с едва слышным протяжным стоном, приподнимая бедра и хватаясь пальцами за края подушки, лежащей прямо над его головой.
- Продолжай... Пожалуйста, - он просит с такой интонацией, что хочется тут же сорвать с него все эти жутко мешающие тряпки и начать вдалбливать желанное тело в кровать, но у Сонгю железное терпение, и он подключает к ласкам вторую руку, делая вид, что не слышал никакой просьбы. Да, атаман не ошибся - мечущийся по широкой постели Ухён уже готов кричать. Какой нетерпеливый. Разбойник решает смилостивиться, и освобождает разгоряченное и слегка взмокшее королевское тело от оставшихся на нем предметов одежды и на секунду замирает, оглядывая лежащую под ним красоту и кусая собственные губы. Он довел Ухёна до крайней точки наслаждения, иначе по-другому никак не объяснишь то, что по его давно затвердевшему члену потекла мелкая полупрозрачная капелька, а сам король тяжело дышит, кое-как сдерживая свою потребность в разрядке. Наму приоткрывает глаза и затуманенно смотрит на Сонгю, а его рука сжимает ту самую красную повязку, утерянную атаманом, и тот расплывается в довольной улыбке - даже вовсе не потому, что его вещь осталась в целости и сохранности.
- Ваше Величество, я поражен, - разбойник снова очаровывает короля своей лисьей ухмылкой, и приникает губами к ключицам, оставляя на коже жаркие метки и присваивая Наму только себе, в то же время осторожно вытаскивая повязку из расслабленных пальцев, чтобы найти ей новое и заманчивое применение.
Сонгю смотрит на желанное тело под собой еще пару секунд и сам чуть ли не стонет от вида полностью обнаженного, уже готового кончить под ним Ухёна, а красная ткань, долгое время пролежавшая под подушкой, теперь сама напрашивается на какое-то извращенное применение. Спустя пару секунд повязка аккуратно ложится на глаза короля, а ее концы переплетаются в тугом узле. Наму тянет руки к Сонгю наугад, но атаман не дается просто так и быстро отстраняется, снимая с себя рубашку и нависая над королем, чувствуя, как и его собственное лицо начинает гореть. Руки короля несмело гладят плечи атамана, осторожно спускаясь ниже, и как только пальцы случайно задевают соски, Сонгю запрокидывает голову назад и томно выдыхает, глубоко втянув ртом воздух сквозь стиснутые зубы. Прямо сейчас, по королевскому телу, влажно поблескивающему от испарины, скользят тени от пламени свечи, одиноко стоящей на столике, и в этом горячем полумраке витает запах тела Наму. Все наполнено и пропитано только им, и Сонгю готов взвыть от того, что запретил самому себе прикасаться к этому запретному плоду. Он уже давно готов сделать Ухёна своим, но оставшийся где-то в глубине запутанных мыслей внутренний голос шепчет ему "не сейчас", и атаман сдерживается, облизывая пересохшие губы. Ладонь снова охватывает кольцом напряженный ствол и остается на нем без единого движения, а вторая рука перехватывает руку Наму, задерживая ее в одном неизменном положении, будто бы сковывая. Сонгю трется щекой о пальцы, нежно целуя их, а затем погружает в рот один из них, жарко обводя языком и вырывая из груди короля сладостный исступленный крик. Плоть в руке атамана пульсирует и сочится, а губы Ухёна шепчут чувственные просьбы, но разбойник не позволяет ему кончить так быстро и только дразняще посасывает каждый палец поочередно, мучая и издеваясь над бедным королем. Наконец, прервав свою ласку с неприличным мокрым звуком, он наклоняется над членом и с жаром слегка выдыхает на головку, едва касаясь ее губами. Король готов метаться и рвать измятые простыни от ощущений, которые ему дарит Сонгю своим ртом прямо сейчас, и Ухён непроизвольно приподнимает бедра и толкается глубже, самостоятельно задавая нужный темп. Спальня за считанные секунды наполняется звонкими стонами, частым шумным дыханием и тихими причмокиваниями, и все эти звуки так давят на сознание обоих парней, что ни один из них не выдерживает и минуты: Сонгю уже поспешно расстегивает свою ширинку свободной рукой, а Наму выгибается и наполняет ласкающий его рот вязкой беловатой жидкостью, сжимая между пальцами прядки огненно-рыжих волос атамана.
Ухён чувствует, как дрожат его бедра, как по коже стекают мелкие капельки, сходясь в одну струйку, ведущую к узкому проходу, и как его лицо начинает гореть от стыда, когда измятая повязка сползает с его глаз, и он видит полураздетого Сонгю с растрепанными волосами, слишком ласково и мягко касающегося губами его эрекции. Всё это выглядит слишком откровенно: настолько, что хочется провалиться сквозь землю, и король готов молить о том, чтобы красная повязка снова закрыла его глаза, но она не спасает от новой волны смущения, когда смазанный палец проникает в Ухёна, а постель пропахла чем-то сладким, затуманивающим все лишние мысли, и этот запах кажется таким пошлым, что у Наму кружится голова. Молодой правитель резко хватается за простынь и ерзает - он все еще не удовлетворен, но атаман действует неторопливо, стараясь не навредить и не причинить боли, хотя сам уже давно на взводе. Растягивая такое податливое и соблазнительное тело, Сонгю облизывает губы и смотрит на короля, вводя в проход второй палец и наблюдая за реакцией Ухёна. Тот щурится и закусывает нижнюю губу, глубоко дыша и стараясь расслабиться. Сейчас его вот так постыдно лишат чести, снова заставят громко стонать и просить о чем-то более неприличном, и теперь действия атамана хочется немного попридержать, чтобы не допустить ошибки.
Но разве это и не будет самой большой ошибкой?
Ведь Ухён хочет, ужасно хочет, чтобы Сонгю занялся с ним сексом, выбив разом все сомнения из его головы...
И король блаженно стонет, когда атаман входит в него и наклоняется, прижимая своим телом к кровати так, что мокрая простыня липнет к спине Наму. Голова заполняется каким-то неясным гулом, в глазах темнеет, и колечко мышц тесно сжимает член Сонгю, отчего сразу же появляется саднящая боль, но Ухён терпит, плавясь от разгоряченного дыхания и губ, целующих его лицо. Черт, эти губы... Сколько раз за эту ночь они подчиняли Ухёна себе, сколько сорвали стонов и выкрадывали душу по частичке... Слишком много вещей, которые сводят его с ума, связано с этим разбойником, и от этого хочется только бесконечно шептать о том, как ему сейчас хорошо. Сонгю гладит бедра и низ живота Ухёна, мягко надавливая на него ладонью и входя глубже, прикрывая глаза от удовольствия. Хочется ускорить темп сразу, заставить парня под ним краснеть еще больше, посадить сверху себя и смотреть, как он насаживается сам, убирая волосы со лба и запрокидывая назад голову, заполняя комнату своим громким крикливым стоном. Ах, эти фантазии... От них в этой спальне становится всё горячее.
- Быстрее... - Сонгю не верит своим ушам, когда слышит эту просьбу, произнесенную Ухёном слишком томно, и король сам же смущается от своего голоса и накрывает глаза ладонью, продолжая бормотать, - я свихнусь, если...ты продолжишь только так...
Атаману не нужно повторять два раза, и он раздвигает ноги короля шире, уже не сдерживаясь в своих движениях. Сильные толчки один за другим заставляют Ухёна вздрагивать и напрягаться сильнее, он цепляется вспотевшими руками за плечи Сонгю и склоняет голову набок, вдыхая аромат с лежащей рядом с ним на подушке красной повязки, а Ким, не раздумывая, оставляет новые метки на гладкой шее, где уже почти не осталось свободного от засосов места. То, чем они сейчас занимаются, будет еще долго преследовать короля в его снах и мыслях, когда он будет находиться один или прогуливаться по лесу, даже при всей своей свите. Лицо хитрого лиса-атамана находится к нему слишком близко, и хочется дотянуться до губ, но Ухён только лишь приоткрывает рот, жарко выдыхая, и Сонгю чувствует это. Оставив в покое изгибы такой любимой им шеи, он тянется к губам Ухёна и врывается языком в его рот, уже просто вбивая тело раскрепощенного короля в запачканную кровать. Они оба выдерживают не больше минуты, и Ухён отстраняется от губ атамана в нехватке воздуха, с ослабленным стоном пачкая спермой свой живот, а следом за ним кончает и Сонгю, упершись лбом в плечо Наму и тяжело хрипло дыша.

Сонгю совершенно не хочется вставать. Ему хорошо, а мягкое тёплое тело Ухёна, который сопит у него на груди, лишь усиливает странное чувство бесконечного счастья. Атаман желает остановить время, чтобы растянуть эти мгновения на целую вечность, но времени плевать на желания какого-то атамана, и в светлеющем небе начинают гаснуть звёзды.
Тяжело вздохнув, Сонгю осторожно переносит голову Ухёна на подушку и поднимается с королевской постели. К счастью, его одежда не раскидана по всей комнате, и найти её не составляет труда.
- Ты что делаешь? - слышит Сонгю тихий голос за своей спиной, натягивая штаны.
Ухён сонно хлопает глазами, сидя на кровати, и не сводит с разбойника взгляда.
- Мне пора возвращаться, - так же тихо отвечает Сонгю.
- Не уходи, - просьба Ухёна так проста, но Сонгю не может позволить себе её выполнить.
- Скоро утро, придут твои слуги. Они вряд ли обрадуются, застав меня в твоей постели.
- А я прикажу никому не входить, - не сдаётся Ухён, вызывая у Сонгю ухмылку.
- В темноте легче уйти, - возражает разбойник, застёгивая рубашку. - А при свете слишком велик риск, что меня поймают.
- Останься, - в голосе Ухёна слишком много мольбы, и Сонгю от этого не сразу попадает пуговицей в дырку. - Это приказ короля.
- Я атаман разбойников, - Сонгю проводит рукой по чёрным растрёпанным волосам Ухёна. - Неужели ты думаешь, что я повинуюсь королю?
Ухён слишком жалобно смотрит на Сонгю и вообще похож на брошенного щеночка. Сонгю невольно улыбается. Какими же милыми могут быть эти короли.
- Мне правда надо уйти сейчас, - Сонгю садится рядом с Ухёном, приобнимая его за плечи. - Но я ещё вернусь, Хочешь - этой ночью, хочешь - следующей... Я обещаю.
Закрывая глаза, Сонгю касается носом носа Ухёна. А Ухён резко подаётся вперёд и целует его, и глаза Сонгю широко распахиваются от удивления. В поцелуе Ухёна столько тепла и нежности, и кончиками пальцев он так ласково гладит руку разбойника. По телу Сонгю пробегают мурашки, и он уверен, что сейчас происходит один из лучших поцелуев в его жизни.
Ухён отстраняется, смущённо опустив вгляд. Щёки его покрываются лёгким румянцем, и он чуть закусывает губу. А Сонгю завороженно смотрит на короля, не в силах оторвать от него взор.
- Тебе, кажется, пора, - напоминает Ухён, всё ещё разглядывая одеяло.
Сонгю молча кивает и нехотя встаёт, проведя рукой напоследок по Ухёновым шее и плечам. Подойдя к окну, он оборачивается, чтобы ещё раз взглянуть на короля. А король уже стоит рядом, кое-как накинув одеяло на плечи. Атаман не может сдержаться, и крепко-крепко обнимает короля.
- Я вернусь, - шепчет Сонгю, и Ухён не может ему не верить.
Сонгю не хочет уходить. Сонгю хочет навечно остаться здесь и обнимать Ухёна.
Сонгю требуется вся его сила воли, чтобы выпустить Ухёна из объятий. Почему-то ему слишком тяжело помнить, что в разбойничьем лагере его ждут дела, слишком тяжело отворачиваться от Ухёна.
Стараясь не смотреть на короля, атаман забирается на подоконник. Внимательно изучает стену в поисках ближайшего выступа, пытаясь избавиться от ощущения обеспокоенного взгляда на своей спине. Глубоко вздохнув, Сонгю ловко перескакивает на уступ под королевским окном и в последний раз смотрит на Ухёна. Взгляд его цепляется за обнажившееся плечо, и Сонгю резко спускается, понимая, что даже его железной воли не хватит, чтобы уйти из замка, если он ещё хоть секунду будет любоваться молочной кожей короля.
Ухён улыбается, наблюдая, как тёмный силуэт движется по крыше одной из замковых пристроек. Дождавшись, когда фигура Сонгю скроется за крепостной стеной, король возвращается в кровать. Несмотря на лёгкость на сердце, день у Ухёна был тяжёлым, а ночь - весьма изматывающей, хоть и безумно приятной, так что он очень хочет спать. Конечно, идеально было бы заснуть рядом с Сонгю, но это, увы, невозможно. Зато постель Ухёна уже немного пропитана запахом разбойника, и король очень надеется, что пока ему хватит и этого.

@темы: Графоманство, Infinite, Фанфикшн, "пидорская любовь", УГю, МёнДжоны

---

Я хочу кричать, но не хочу никого заставлять меня слушать.
Мне страшно. Я чувствую, что не справляюсь с учёбой. Но я ведь не могу просто так взять и ничего не делать. Не могу снова бежать от всего. Это плохо для меня самой. И я прекрасно это понимаю, но... Ничего не делаю, чтобы что-то изменить.
Безнадёжна. Я так безнадёжна.

---

Почему-то мне становится грустно.
Я думаю о старых друзьях.
Которые, наверное, и не друзья уже.
У нас разные жизни, разные круги общения. Мы создаём новые воспоминания отдельно друг от друга, и вряд ли даже думаем друг о друге достаточно часто.
Завтра день рождения у моей бывшей лучшей подруги. Мы не разругались, просто отдалились. Интересно, помнит ли она, что я не люблю поздравлять людей через контакт, и, если нет возможности сказать всё лично, стараюсь звонить? А есть ли у меня сейчас её действующий номер телефона? Целесообразно ли вообще ей звонить, учитывая, что она очень редко берёт трубку? Да и позвонить я смогу только вечером, вдруг я помешаю ей радоваться рядом с теми, кто дорог ей сейчас? Честно, я совершенно не уверена. что буду хотя бы пытаться поздравить её завтра.

Наверное, у меня сейчас вообще нет лучшего друга. Есть много людей, которых я хочу называть своими друзьями, которых я люблю, но я не думаю, что, во-первых, они относятся ко мне так же, а во-вторых, наши отношения действительно можно назвать дружбой.
Моя милая Хани, которая была так нужна мне прошлым летом, которую я так любила, отдалилась от меня. Конечно, я всё ещё люблю её, всё ещё о ней беспокоюсь, но уже не так. И я, кажется, стала нужна её гораздо меньше. Моя милая Хани-я, ты этого не прочитаешь, но я всё ещё храню в своей душе тепло к тебе. Я хочу, чтобы у тебя всё было хорошо.
Настя, которую я так люблю и которую по праву можно назвать моим самым близким другом в универе, а ещё с которой я так и не научилась, например, болтать обо всём на свете в сообщениях контакта. Я люблю Настю, верю, что Настя любит меня, но прекрасно вижу, что Белка ей куда ближе. Белку я тоже люблю, но понимаю, что мы с ней совершенно не близки и на деле у нас даже почти нет общих тем для разговора. Это грустно, что за год я не смогла достаточно сблизиться со своими одногруппниками.
Семья. Леденец, Тонсен, Веточка. Наверное, объяснить моё отношение к ним сложнее всего. Я люблю их. Иногда я злюсь на них, например, когда они ругаются между собой. В эти же моменты не хочу с ними разговаривать. Раздражаюсь, когда они принижают себя, говорят что они плохие, некрасивые, глупые, но, в прочем, здесь не мне их винить - сама почти такая же. Мне бывает перед ними стыдно, потому что я думаю, что недостаточно хороша для них, не могу поддерживать, ободрять их так, как нужно, часто не знаю, что им ответить. И так и не умею полностью делиться с ними моими мыслями, переживаниями, но я и не уверена, что им это нужно, ведь у них есть и свои проблемы, свои жизни...

Есть много людей, которых я люблю. Но я не уверена, что я долго буду с ними вместе. Я не уверена, что ещё долго мы будем помнить друг о друге. Но сейчас я правда так сильно их люблю.

@музыка: HA^TFELT - Peter Pan

@настроение: весьма тленное

@темы: Мысли

---

Про мир, в котором Гю - кумихо, Сонджон - дух дерева, Мёнсу - дух загробного мира, Дону - токхеби, а Хоя, Сонёль и Ухён кто-то вроде охотников за привидениями.
Первое какое-то более связное, чем второе, но всё равно и то, и другое - лишь скелетики того, что я вряд ли напишу.


Девятихвостый Гю сидит на кухне и уплетает за обе щеки жареную курочку.
Ухён смотрит на это, с одной стороны, с умилением, а в то же время думая: "Блин, ну и что с ним делать?"
Хоя и Сонёль ругаются. Мол, Ухён, ну как так можно? Скучно жить без приключений на задницу? Все нормальные люди собачек заводят, кошечек, а тебе, значит, кумихо захотелось?
А то, что один с чертёнком-токхеби живёт, а другой - с духом загробной жизни и древесным духом - это и проигнорировать можно. Ну да, взрослые люди, сами разберутся, в их дела, видите ли, не лезь. Ага, как же!
Нет, ну какой из Гю кровожадный кумихо? Печени ничьи он не ест, сердца - тем более. Ну и что, что нашли его на кладбище, когда он могилу разрыть пытался? Да он же крови боится, и вообще, сейчас даже мясо непрожаренное есть отказывается, зато вон, клубнику, например, килограммами пожирает!
А ещё от Сонгю шерсть по всей квартире. Первую неделю Ухён ещё пытался пылесосить, а потом забил. Посторонние люди в гости к нему всё равно не ходят, Сонгю собственная шерсть не мешает, а перед Хоей и Сонёлем не стыдно. Особенно не стыдно, когда те возмущаются, мол, да что из твоего Сонгю так лезет, и вообще, у него не хвосты, а пылесборники.
И спать с Сонгю неудобно. Разложит свои девять хвостов по всей кровати - и ложись, куда хочешь. И плевать, что кровать как бы Ухёнова и спать на ней должен в первую очередь именно Ухён, а никак не хвосты Сонгю. Зато мягенько. И зимой тепло.
Иногда с Сонгю ужасно сложно. Он ленивый, сидит целыми днями на диване, а когда Ухён, уставший после работы - очередного злобного призрака изгоняли - возвращается домой, этот "пылесборник" себе ещё и ужин требует. И ведь попробуй откажись - сразу начнётся "Йа, Нам Ухён, да я тебя на девятьсот семьдесят семь лет старше!" И хочется такого Сонгю послать снова рыскать по могилам, при этом причитая, как же правы были Хоя и Сонёль и что не стоило тащить в дом всяких наглых кумихо. Но эта хитрая лисица как встанет, как подойдёт и обнимет со спины, утыкаясь носом в шею, как царапнет легонько когтями (Ухён искренне надеется, что Сонгю не догадывается, сколько же мазохистского удовольствия приносят Ухёну эти коготки, а то совсем ж на шею сядет, падлюга, с таким-то рычагами давления) - и всё: хорошо, спокойно, мирно, хочется всех любить, и даже прилипшая к носкам шерсть уже не раздражает.


Сонджон - дух дерева, которое однажды подарят Сонёлю, не зная, что там есть дух. И когда Сонджон материализуется, все очень сильно перепугаются и даже попытаются его изгнать, но в итоге это не сложится, и так и останется он жить у Сонёля. И будет до него домогаться, залезая к нему то в душ, то в кровать. А Сонёль сначала будет беситься, а потом ничего, проникнется. А ещё из дерева Сонджона Сонёлю сделают маленький оберег, который он всегда будет носить на шее. Из-за этого у Сонджона появится маленький шрам на внутренней стороне бедра, но зато он сможет материализовываться не только рядом со своим деревом, но и рядом с оберегом, то есть при желании всегда быть около Сонёля.
А Мёнсу, как дух загробного мира, получается, вообще чуть ли не смерть. И как-то раз Сонёль немного умрёт, попадёт на суд к Мёнсу, и пока Мёнсу будет думать, куда же Сонёля надо отправить, он внезапно решит, что этот парень какой-то слишком славный и вообще рано ему умирать, пусть поживёт ещё, и отправит Сонёля обратно. А через некоторое время Сонёль внезапно встретит Мёнсу где-то на улице. Смерти ведь тоже иногда отдыхать надо, вот и ходит порой по людским улицам. Ну и как-то так получится, что завяжутся у Сонёля сильно близкие отношения со Смертью.
Как итог, везёт Сонёлю на мужиков спорной осязаемости.
А Ухён ещё и издевается: то ты с духом, то со Смертью... А на людей никак не встаёт?

@темы: Графоманство, Infinite, anticitizen.diary.ru, Android-клиент